Аржан Бачишев: новое имя в алтайской прозе

На макушке Алтая

Есть земля золотая,

На вершинах хребтов

Всем глаза удивляя,

Круглый год непокорно сияя,

Снег лежит, облакам примеряясь.

Этим горам давно преклоняясь,

Простор для шумливых ветров отворяя,

В сером унынии и в полном пустынии

Курайская степь от нас тайны хранит.

Каждый камень в степи —

Счёт людей минувших,

А песчинки в бурном небе –

Отголоски прошлой жизни.

Летние каникулы близились к концу. Деревенские дети успевали в обед покупаться в реке Башкаус в месте под названием «Jалбак таш» (плоский камень). Течение в этом месте спокойное, поверхность реки ровная как зеркало. Чуть позже полудня плоский большой камень на берегу остывал и отогревающиеся от студёной реки дети шли домой. Как раз к шестнадцати двадцати показывали по телевизору мультфильм «Маугли». И так не избалованные комфортом дети с упоением смотрели на говорящих зверей в телевизоре.

— А ты чего не пошел домой? — спросил Аржан у своего друга Туткуша.

— А какой смысл смотреть этот мультик, все равно все серии до конца не успею посмотреть. Завтра отец отправляет меня на летнюю стоянку, чтобы я привез мясо козла, которого специально оставили на сенокос.

— А я замучился целое лето привязывать на аркан лошадь деда по кличке «Балбак кер», может быть с тобой съездить? В горах трава высокая, на время наших перекусов лошади будут успевать наесться сочной травы, а то в окрестностях Саратана трава за лето выжжена Солнцем, не понятно как «Балбак кер» до сих пор не исхудал.

— А что, хорошая идея! — воскликнул Туткуш, — и предлог хороший, чтобы «Балбак кера» накормить, а за одно и на лошадях гонки по горам устроим.

— Не знаю насчет гонок, у меня-то лошадь не просто называется, наверное, «Балбак». Толстый, низкий, но точно не для гонок, — возразил ему Аржан.

— Как будто мне думаешь отец своего скакуна даст? У меня такой же будет как у тебя, только может постарше и чуть хромой, — продолжал убеждать Туткуш.

— Да ладно! Что, заранее себе ищешь оправдание? В мыслях уже проиграл гонку?

— Ну тогда поспорим что я побежду, — протягивая свою пятерню и сузив глаза уговаривал Туткуш.

— Правильно надо говорить не побежду, а победю, — с видом учителя исправил Аржан.

— Ну ты меня понял, победа будет за мной, — как бы оправдываясь ответил наездник.

— Ну разве что если ты без коня побежишь, надеюсь сам-то не хромой? — съязвил Аржан.

— Тогда завтра встречаемся на этом же месте в десять утра. — сказал Туткуш и поехал на велосипеде домой.

Ближе к вечеру, когда дед с бабушкой посмотрели очередную серию «Просто Мария» и собирались переключать телевизор на вторую программу, чтобы начать смотреть «Санта-Барбару», Аржан, набравшись смелости и воздуха полную грудь, как бы в никуда выговорил: «Завтра надо друга выручать и вместе поехать на летнюю стоянку на «Балбак кере».

— Как это? На моем коне на летнюю стоянку Туткуша? — чуть не вскричал дед Степан. — Это же два дня езды, почти у границы с Тувой.

— А тебя только твой конь беспокоит? — возмутилась бабушка Фёкла, — а то, что твоему внуку всего семь лет тебя не беспокоит?

— А что с ним случится, он уже много раз терялся в горах, надеюсь и в этот раз найдется как-нибудь, — продолжал в свое оправдание дед.

— Ты же, старый, сам говоришь, что рядом с Тувой, где его потом искать-то, в Туве или Монголии?

— А я бабушка говорил Вам, что давно мне надо было своего коня, а то бесплатно целое лето привязываю коня деда, вожу его на водопой, а поездить так и не дает с седлом, — с обидой в голосе произнес Аржан.

— Я же тебе предлагала жеребёнка от кобылы «Чарбак бее», сам ведь отказался в прошлом году,- возразила бабушка.

— Так у вас все лошади либо «балбак», либо «чарбак», а мне надо стройного коня, — продолжал Аржан.

— Так, посмотри на меня,- начала бабушка, — я толстая и маленькая ростом, а зато какие красивые у меня дочери, все стройные и высокие.

— Это потому что дед красивый, он сам говорил, что Вы из-за его красоты вышли за него замуж, — сказал Аржан и от сказанного ему стало неудобно, что в разговоре о лошадях нечаянно обидел бабушку.

Это так тебе дед сказал? — с вопросительным видом посмотрела она на деда Степана.

— А что такого я сказал? Я сказал, что был молод и красив и ты была привлекательна, — настраиваясь на новую серию «Санта — Барбары» промолвил дед.

— Значит ты был красивый, а я всего – на – всего привлекательна? — начала вскипать бабушка.

— Ну что ты начинаешь свою сантабарбару? Дам я ему коня, пусть едет хоть в Туву, хоть в Монголию, другого коня найду если что.

— Вот именно, а ты сейчас идешь к своей любовнице, как ее там зовут, и найдешь там себе другого внука, — показывая на дверь, сказала баба Фёкла.

— Вот люди дают, из-за коня из дома выгоняют, — бубня, дед встал с диван-кровати и вышел из дома.

— А что и вправду дед пошел к другой бабушке? — спросил с испугом внук.

— Кому он сейчас нужен кроме меня, это раньше он в костюмчике бегал к одной, думал я не знаю ничего, а теперь и простила его, чего там старое ворошить, — закончив разговор, начала смотреть свой сериал бабушка.

На следующий день Аржан с Туткушем каждый на своем коне, покачиваясь в такт лошадей, ехали уже далеко от деревни. Туткуш виртуозно исполнял «кай» — алтайское горловое пение. В ходе пения он то как медведь зарычит, то как лошадь заржёт и, как закончит одну песню, начинает петь безостановочно другую. Немного устав от песен и, борясь со сном, Аржан возмутительно обернулся на Туткуша.

— А ты можешь не петь кай? Бабушка говорила, что в детстве нельзя петь кай, иначе можно ослепнуть, — как бы с заботой о его здоровье попросил Аржан.

— Дома мне родители тоже запрещают петь, но здесь в горах это необходимо с целью самообороны, — убедительно произнес Туткуш.

— И как же твое пение может спасти нас? — с удивлением спросил у своего товарища Аржан.

— Я пою, а медведь услышит мой кай, подумает, что идет к нему более мощный медведь, испугается и убежит.

— Тогда надо и нужно петь, друг, если ослепнешь, я приведу тебя обратно домой, — приободрившись от тяготы сна, сказал Аржан.

К вечеру второго дня юные путешественники добрались до летней стоянки. На берегу маленькой речушки, которая извивается, словно змея, стоял старый покрытый древесной корой аил. Странно было то, что дым из аила не шёл, а дело было уже к закату, значит, хозяева еще не пришли после пастьбы скота. Немного подождав в аиле, мальчики услышали снаружи шум приближающегося стада овец и коз, а также сопровождающих их свист пастуха. Когда они дождались у коновязи хозяина аила, им оказался лет семидесяти мужчина по имени Качай. Он с удивлением спросил как они оказались здесь без взрослых. Амыр, которого дед Качай тоже называл Туткушем, пробормотал, что его отец как два дня назад отправил его с другом за мясом козла. Дед Качай сказал, что завтра утром он угонит скот на новые пастбища, раз приехали за козлом, то надо ловить его сегодня.

Когда Туткуш с Аржаном увидели козла, они оба непроизвольно протяжно свистнули с вопросительным тоном, будто как его ловить?

— А у Вас ружья нет? Пару раз пальнули бы, — спросил у деда Качая Туткуш.

— У меня только гладкостволка, стреляет мелкой дробью, пальнуть нет проблем, а потом как суп будешь есть? Со свинцом? — ответил всезнайке старик.

— Ладно, поди как-нибудь стреножим сначала такого гиганта-козла. — подумал Туткуш.

Козел и вправду был великан, а с могучими рогами он казался даже выше «Балбак кера». Аржан смотрел на этого козла с жалостью, и вдруг у него в голове возникла мысль, и он произнес её вслух, чтобы спасти жизнь козлу.

— А давайте лучше его оставим в живых, смотрите какой он большой и мощный. У моей бабушки есть кобыла, так вот от этой кобылы и этого козла получились бы хорошие жеребята, хоть по скалам можно на них потом ездить.

Дед Качай от услышанного давай надрываться от смеха, а Туткуш хоть и не понял ничего, все равно чтобы не казаться глупым, делал вид что смеется, а в глазах прослеживался вопрос: «Что тут смешного? Наоборот хорошая идея скрестить козла и кобылу».

Видимо дед Качай понял, что мальчики ничего не поняли и сказал, что козёл-то кастрат. Мальчики в один голос сказали: «Ну это другое дело, мы же не знали что он кастрат». А от услышанного дед стал еще сильнее смеяться, но в этот раз Туткуш был серьёзен, будто дед -свихнувшийся от одиночества человек.

— Ладно, давайте ловить и колоть этого козла, пока ночь не настала. — прокомандовал дед Качай.

Только к полуночи поймали этого козла, стреножили и уложили прямо посреди поля. Небо было звёздное и слава Богу полная луна. Дед Качай сказал, что самое трудное позади, осталось только вспороть живот и порвать аорту у позвонка животного, так сказать провести бескровный забой скота. Процесс пошел, дед Качай, проковырявшись долгое время, вытащил окровавленное по локоть правую руку из живота козла и сказал: «Всё, помер козёл». А козёл и вправду было отпустил дух. Дед Качай снял с козла шкуру и когда начал ломать ему переднюю ногу, козёл очнулся с таким рёвом как из преисподней и встал на ноги. Весь ужас долгой жизни замер на лице деда Качая.

Туткуш вскрикнул словами: «Хорошо что лошадей еще не расседлали, надо валить отсюда с чёрного места, пусть суп не поем, стреляй дед Качай из своего дробовика!»

Сделав пару шагов, козёл пал намертво. Дед Качай при разборе полётов понял, что порвал не аорту, а прямую кишку бедного животного, отчего смерть наступила не мгновенно, а спустя час. Поскольку все внутренности животного были в испорчены непрофессиональным забоем, дед Качай, разделав тушу, разложил в сумины только мясо козла.

Утром с чувством выполненного долга молодежь отправилась домой.

«Сыргачанга весело живёт, Сы-ы-ргачанга песенки поёт, — шёл, переделывая слова песни, Аржан. — Слушай, Саадак, а почему твою сестру родители назвали мальчиковым именем»?

— Почему мальчиковым? Самое настоящее имя девочек.

— Сырга с алтайского переводится как серёжка, то же самое что Серёжа,- сделал вывод Аржан. — А куда идем мы с пяточком? Наверное, ты скажешь: «Большой, большой секрет».

— Неа, если я так скажу, то потом ты меня будешь дразнить «Пяточком».

— А если серьезно, куда мы идем? Так долго, часа полтора прошло.

На лице пятилетнего Саадака было заметно волнение или озабоченность. Он шел в синих резиновых сапогах по колено и с биноклем на шее.

Аржан в шестилетнем возрасте был отправлен к родителям матери, чтобы в глуши тайги приобщался к природе. В местечке под названием «Арой» дед Степан со своей женой, бабушкой Фёклой, пас овец. Всё лето было скучным в окружении только стариков и овец, одно лишь развлечение — считать овец. По вечерам дед узнавал новости на «Маяке», песни слушать внуку не давал, экономил батарейки на радиоприёмнике.

Радости не было предела, когда в конце июля дядя Юра привез на лошади своих двух чад, одного спереди, второго позади седла.

Пробираясь сквозь карликовые березы, оба запыхались. В этот момент Аржан заметил как капельки пота, где у взрослых бывают усы, маленькими шариками выступили на лице двоюродного брата. «Удивительно, как эти шарики не скатываются вниз и как они держатся на вертикальной поверхности?» Как только Аржан задумался об этом, Саадак рукавом левой руки вытер эти шарики.

У Саадака была привычка все время шмыгать носом и подкашливать после незалеченного бронхита.

Угадай, загадку: «По ущелью вверх на гору скачет синенький бычок», что это? — обернувшись к идущему позади него Аржану спросил Саадак.

— Наверное, это ты, ты же как бычок в синих резиновых сапогах идешь на гору.

— Вряд ли. Вчера дед загадал и я все время об этом думаю, — сказал Саадак и шмыгнул носом. Аржан до этого наблюдавший капельки пота возле носа брата, намеревался увидеть снова появление из кожи прозрачных капелек, но вдруг при очередном шмыгании, из одной ноздри Саадака появился синий сморчок, выглянул как сурок из норы и резко исчез.

— Так вон же он синий бычок! — указывая пальцем на его нос, закричал Аржан.

— Где?! — обернувшись назад, посмотрел на гору Саадак.

— Да вот же он, — схватив двумя пальцами нос Саадака, выдавил соплю. — Вот твой синий бычок!

— Ну ты даешь, какой же это бычок? Это же мой сморчок, — покрутив пальцем у виска продолжил путь.

Поднявшись на высокую гору, издалека напоминающую лысую голову человека, Саадак сказал: «Ну вот мы и на месте». На темечке горы, на лежащих скальниках одиноко стоял маяк. «Вот мне и пригодится сейчас бинокль», — сказал Саадак и начал смотреть в бинокль.

Тут и без бинокля все было видно: слева снежные вершины Северо-Чуйского хребта, справа снежники Хакасии, позади урочище «Арой».

— Отец сказал, что с маяка можно в хорошую погоду увидеть крыши домов села Улаган, — вглядываясь в бинокль, сказал Саадак.

— Да нет, брат, отсюда даже село Саратан не увидишь, а Улаган гораздо дальше.

— Отец врать не будет, сейчас облака над Улаганом разбегутся, тогда и поглядим, — не сдавался мальчишка на маяке.

— А что означает твое имя, Саадак? — с интересом взглянув на брата, спросил Аржан.

— Мама говорит, что так раньше называли наконечник стрелы.

— Слушай, а этот маяк и прям похож на наконечник стрелы, давай его тоже назовём Саадаком? – подшучивая, спросил Аржан.

— Вот, вот, смотри, и вправду видно, — обрадовался Саадак припрыгивая на носочках.

— А ну давай, посмотрю, — перехватив бинокль, начал щуриться Аржан. — И вправду белые шиферные крыши домов как на ладони. Мы получается выше всего вокруг, даже облака под нами?

— Отец говорил, что здесь трава хоть низкая, зато самая сочная, овцы за месяц наедают жир. Отец врать не будет. — с гордостью промолвил Саадак.

— А почему тогда люди траву не едят? — с интересом ждал ответа Аржан.

— Отец говорит, что в городе люди питаются в основном травой.

— Ф-у-у, это как? — сорвав трубочку стебля, Аржан посмотрел на него внимательно, раздумывая есть — не есть.

— Ну он говорил, что когда наш дед повез его в город учиться, жена его друга нарвала крапиву и из него сварила суп. А потом нарвала еще какую-то зелёную траву и пучками, разжевывая, съедала с шашлыком.

— Хорошо что мы не городские, а то наш дед пас бы нас вместе с овцами, — рассмеялись оба над сказанным.

В это время кусты позади детей зашевелились. Аржан, увидев серую спину приближающегося зверя, заорал: «Беги, волк!!!». Саадак не разбирая где волк, побежал в сторону Улагана, Аржан вслед за ним. Сзади, догоняя Саадака, только и было видно, как бинокль на ремне болтался на шее как маятник то вправо, то влево. И резко, справа из под кустарниковой березы, выбежал на перерез Саадаку его пёс по кличке «Тырмак». Саадак споткнувшись об собаку упал со всего бега. И «Тырмак» подбежав к нему, начал облизывать лицо Саадака, как будто лакал с его лица молоко.

— Какой же это волк, — поднимаясь на колени с недовольством пробурчал Саадак. — Но как он оказался здесь с веревкой? Наверное, отвязался. Видимо, долго он бежал, весь мокрый, из Саратана сюда мы вчера на коне с отцом ехали весь день. Нашёл меня.

«Тырмак» не мог успокоиться пока хозяин ему гладил голову, пританцовывая на согнутых задних лапах, он все время облизывал лицо Саадака. Со стороны было видно, что он очень соскучился по хозяину, глаза сияли с большой любовью.

Ребята перевели дух, но в какую сторону идти не догадывались. От волнения оба смотрели друг на друга с потерянными глазами, только третий был весёлый на всю морду.

— Я знаю как нам найти дорогу к дому! Наш друг «Тырмак» найдет его, он же как-то нашел нас. — с радостью в голосе заговорил Саадак. — Я сейчас обвяжу себя концом веревки и «Тырмак» покажет нам путь, а ты иди за нами.

Аржану эта идея показалась сомнительной. Саадак так обмотал свою талию веревкой, что для Аржана остался только небольшой кусочек конца веревки, за которую можно было только ухватиться рукой. Собака сидела, ожидая команду хозяина. Как только Саадак крикнул: «Тырмак, бегом домой», пёс сорвался с места во весь опор. Конец верёвки сорвался из рук Аржана, а Саадак, как привязанная к лошади бревно, покатился под гору, обдираемый кустами. «Тырмак», не останавливаясь, все тащил своего хозяина вниз. В какой-то момент верёвка отвязалась и Саадак остался лежать, не шевелясь, а собака побежала дальше, выпрямив уши, легко как заяц перепрыгивая через кустарники.

Когда Аржан подбежал к брату, его лицо было в свежих ссадинах, штаны в области колен порваны, на одной ноге сапог пропал, волосы как лес после урагана.

— Ты жив, брат? Как ты меня напугал. — сказал Аржан, обнимая попутчика.

— Надежды на спасение больше нет, мы пропали, — в полголоса с надвигающимся отчаянием проговорил Саадак.

— Надо идти обратно к маяку и ждать там.Дедушка если будет искать нас, то он обязательно пойдет на самую высокую точку в окрестности, чтобы в бинокль осмотреть окрестности. — протараторил Аржан.

— Согласен. — только и произнес Саадак и оба поплелись обратно в гору.

Не прошло и пару часов, как дед Степан поднимался на коне в гору к мальчишкам. Когда тот приблизился, ребята, не выдавая себя за потеряшек, спокойно делали вид, будто ничего не произошло, а Саадак делал вид, что смотрит в бинокль в сторону Улагана. Но особенность его обмана была в том, что конец бинокля не был расчехлен. Дед спросил: «И что, Улаган видно?», на что послышался ответ: «Видно, еще как видно».

СИСТЕМА НИППЕЛЬ

Яркое, как искра от сварки Солнце, разбудило Аржана ранним утром. Стояла непростая задача дня — найти ниппель. Быстро спрыгнув с кровати, справив с заднего крыльца дома малую нужду, надев на ноги первую попавшуюся возле порога галошу, юнец лет пяти от роду побежал в рядом стоящий с домом аил.

Открыв дверь аила, он почувствовал на лице дуновение встречного жаркого воздуха. Этот воздух при переступании через порог обнял мальчика, обогрев от утреннего холода. В селе Саратан в начале июня после ночи на воде остается тонкая плёнка льда. Проехав в такое утро на велосипеде по лужам, дети разрезали колесами льды, как ледоколы на северном море, оставляя после себя звук перекушенной вафли.

— Что так рано проснулся? — спросила бабушка Фёкла, держа в руках эскин, один из приборов в приготовлении талкана.

— Да так, — нехотя промолвил, все равно она не поймёт, подумал он.

— Ну тогда хоть лицо умой и покушай талкан, — подбрасывая на эскине жаренную пшеницу, сказала баба Фёкла. В это мгновение взгляд мальчика заворожила струя пшеницы, то летящая вверх, то как мелкий град, осыпающийся на деревянное полукорыто.

— А можно я так поем? — как бы спрашивая, но, уже запустив руку в ведро горячей пшеницы, ожидал ответа внучок.

— Ага, потом запор будет, еще и зубы сломаешь, там же мелкие камни могут, для чего ты думаешь, я обветриваю его? — пробормотала еле слышно старушка. Хотя разница в возрасте и была всего пятьдесят лет, но для Аржана она казалась старой. Ведь бабушка же, а бабушки они априори должны быть старыми, иначе, зачем их называть бабушками.

В это время дверь в темное, освещаемое лишь огнем из треножника, помещение открыл дедушка Степан, в наклоне засунув голову в аил. Быстро пробежав против часовой стрелки взглядом, остановился на внуке.

— А вот ты где, смотрю кровать в доме не заправлена. Думал, ты спишь. Дай думаю, пусть поспит, а тогда с кем баба Фёкла могла разговаривать, ни гость ли так рано пришёл?

— Да это я, дедуль, — как бы объясняя свое присутствие, произнес Аржан, как будто дед и сам не догадался.

— И куда в трусах и галошах собрался?- спросил дед Степан.

— Велик надо накачать, спустило вчера колесо, — не как бабушке, а с осознанием взаимного понимания ответил мужик мужику.

— Ну хоть оденься и поешь, — нравоучительно брякнул дед.

— А я про что же? — вставила свое слово бабушка, в чугунном казане при обжарке мешая пшеницу палкой, конец которого обвязан плотной чёрной тканью как боксёрская перчатка. — Я занята, а он вот норовит вместо зернотёрки зубами пшеницу толочь.

— А у него молочные, не жалко, скоро все-равно сменятся на новые, — с улыбкой ответил и голова деда исчезла.

— Вот вы все мужики такие, как будто еда сама собой появляется на столе. Сходи в дом, умойся, оденься и приходи, я сейчас закончу с приготовлением талкана и тебе приготовлю выпечку, поешь с каймаком, для тебя оставила после кипячения молока.

— Талкан я не люблю, после него весь день как лошадь пукаю, а вот выпечку с каймаком другое дело, я быстро баба. — проговорив скороговоркой побежал прочь.

Не прошло и двух минут как он уже за столом сидит, калтыр жуёт, в голове прокручивает мысли о ребятах с велосипедами.

— Я к Саадаку пойду, у него велосипед есть и ниппель по любому должен быть, — прервал молчание философ на завтраке.

— Ну да, откуда же у него ниппель? У него же велик трехколёсный, там вместо воздуха плотная резина. — сказала экспертным мнением бабушка.

— Тогда у дяди Лёши попрошу, — не унывал мальчишка.

— Еще бы, хоть твой дядя Лёша ведет себя как ребенок, но он давно уже пересел на мотоцикл, а у мотоцикла колёса имеют специальный золотник, не как у велика. — продолжала бабушка.

— Ну ёлки палки, япономать, — нецензурно выругался внук.

— Не повторяй за дедом, это плохое слово, — как бы нахмурившись, но в уголках глаз с улыбкой ответила бабуля.

— Ёлки — это понятно что палки, а что такое япономать? — поинтересовался Аржан.

— Это ты у деда спросишь, где он мог нахватать такие слова кроме как на Сахалине после войны.

— Конечно спрошу, но я побежал, вдруг кого встречу на улице с великом. — жуя хлеб и в спешке запивая алтайским чаем, побежал велосипедист.

— Эй ты, давай проверим есть ли лишний ниппель у тебя на золотнике, — обратился Аржан к первому встречному с великом.

— Давай, — ответил деревенский сосед-ровесник.

Спустив воздух из колеса, оба вытащили золотник. Но ниппель еле закрывал маленькую дырку на золотнике, как резиновый обруч закрывал ушко иглы.

— Эх, не хватит, давай на втором колесе проверим? — не угомонился Аржан.

— А как тогда я поеду в магазин, если оба колеса будут спущены? У меня насоса нет, — ответил ставший уже другом Амыр по прозвищу «Туткуш».

— Ты лучше скажи, почему тебя твоя бабушка всегда зовет Туткушем? — поинтересовался друг у нового друга.

— Не знаю, наверное, из-за того что я черный как туткуш от казана. — серьезным лицом ответил Амыр, который стал для Аржана теперь Туткушем, больше не Амыром.

— Вот что, Туткуш, доставай свой второй золотник, а я тебе оба колеса потом накачаю, у деда есть насос от мотоцикла «Урал».

— Хорошо, но только дай слово, что дашь порулить на мотоцикле? — торговался Туткуш.

— Неа, в люльке дам посидеть, за рулем я сам люблю ездить. — ответил важным видом теперь уже в мыслях мотоциклист.

— Ну ладно, давай доставать второй золотник, — согласился торговец.

Второй золотник оказался хуже прежнего, вместо ниппеля дырка была заделана мылом.

— И кто тебе заделал мылом золотник? — спросил Аржан у Туткуша.

— Не знаю, мне велик таким и достался.

— Ладно, пойдем в гараж к деду за насосом. — склонив голову от неудавшейся попытки сказал Аржан.

Услышав шум в гараже, дед прибежал в испуге.

— Вы чего здесь делаете? Здесь же бензин, не дай Бог спичкой чиркнете и всё.

— Япономать будет да? — спросил без иронии внук.

— Нет, будет хуже, будет японобабушка! — ответил уже с иронией дед.

— Дед, а что это за слово «японо»? Мать и бабушка это понятно. Можно если что и японодед придумать.

— Да это мы на службе в пятидесятые годы на Сахалине так матерились, тебе не надо так обзываться. А что собственно вы искали у меня в гараже?

— Аржан спустил оба колеса на моем велике и хотели накачать обратно. — ответил первым Туткуш.

— А что своему велику накачать было скучно и ты решил докуче своему другу колеса спустить? — спросил дед у Аржана.

— Да нет, у моего велика ниппель стерся, хотел у Туткуша одолжить половину его ниппеля на золотнике, а у него самого маленький обруч на первом и мылом второй запаян.

— А что у меня не попросил? — спросил дед.

— Так откуда у Вас может быть золотник, бабушка же сказала, что у мотоцикла золотник другой, без ниппеля.

— Так у меня же внуков много, у всех велики, я и купил когда был в городе, — ответил дедушка и вытащил из верхнего ящика метровый ниппель, что даже на минуту Аржану показалось что у Туткуша лицо стало белее от удивления.

— Вот это Вы даёте, а я весь день сторожу людей на дороге как гаишник, а оно вот оно что, у деда метровый ниппель в гараже хранится! — начал возмущаться наглый внук вместо благодарности.

— Это внучки вам, — отрезал два ниппеля по два сантиметра Аржану и Туткушу.

— Получив желаемое без благодарности, оба друга побежали из гаража, оставив в душе досаду, что дед не отдал весь ниппель.

— Куда побежали!? Идите обратно! — крикнул дед им вслед.

Что случилось? Наверное насос дед хочет отдать, который они забыли взять. — подумал Аржан.

— Давай внук я тебе лучше объясню что значит «система ниппель».

— Давайте, что это еще за система?

— Золотник пропускает через маленькую дырку воздух в обе стороны, а ниппель пропускает воздух в одну сторону и не позволяет воздуху выходить обратно из накаченного колеса. Понятно?

— А причем тут система? — спросил внук.

— А в том, что я вам ниппель дал, а вы вместо благодарности ушли недовольные. Система ниппель — это когда одни люди в одностороннем порядке хотят от другого человека получать все и при этом не хотят отдавать обратно ничего, даже благодарность. Это и есть система ниппель.

Этот урок для Аржана остался в памяти на всю жизнь. За оказанное добро надо благодарить и помогать в ответ.

Система ниппель.