«Родина неразделима на большую и малую»
Многонациональная Россия, по всему выходит, сделана по кальке с мироздания, и каждый народ ценен для страны. Точно так являют собой одно целое десятки элементов, которые представлены в периодической системе Менделеева.
Бронтой Янгович Бедюров, несмотря на возраст, отличается восторженным отношением ко всему на свете. Это у него от широты души, и мне хочется назвать его полномочным представителем России.
– Вы являетесь классиком алтайской литературы, ваши стихи включены в школьные учебники и хрестоматии, их изучают в Горно-Алтайском университете. А что вы считаете своей Родиной? Алтай? Россию?
– У меня одна Родина. Она неразделима на большую и малую. Алтай и Москва – они как отец и мать, оба родные и близкие навечно. Это два полюса моей жизни. Юношей я выехал из родного селения, что стоит под священной горой Юч-Сумер. Молодым человеком судьба примчала меня на транссибирском экспрессе из Сибири в Москву. Москва меня выучила, взрастила, дала знания. Москва меня всегда защищала, согревала, поддерживала и наставляла. Из Москвы я узнавал восток и запад, север и юг, все регионы и все народы нашей прекрасной и вечной страны-континента…
Я родился после войны в 1947 году в Ойротской автономной области. После ее переименовав, превратили в непонятную территорию – Горно-Алтайскую с 1948 по 1991 годы. Территория у нас большая, можно сравнить с Венгрией, а земли нет, горы кругом. Люди живут только в узких долинах, где возможно земледелие и животноводство. Появился на свет в Урсульской долине, в сердцевинной части Алтайских гор.
– В школе вы учились на алтайском языке?
– В селе Кулада, где мы жили, была восьмилетняя школа. Это высокогорное село с исключительно алтайским населением. Русские к нам приезжали, но долго не задерживались, потому что русскому человеку нужно, чтобы росла картошка, овощи, а у нас было холодно. Поэтому русские спускались вниз, где потеплей. В начальных классах мы учились на алтайском языке, а русский изучали как предмет. Так было не только у нас, но и в других национальных образованиях. С пятого класса преподавание велось на русском языке. Русский я освоил к десяти годам, помогло мне в этом чтение. Я читал взахлёб все книги, которые мне попадались, и постепенно русский для меня стал вторым родным языком. Правда, стихи пишу на алтайском языке, поскольку русский учил путём чтения и у меня не выработался фонетический слух.
– Пожалуйста, по-русски напишите несколько алтайских слов, чтобы можно было воспринять звуки вашей речи.
– АЛТАЙ АРУУ, АЛТАЙ АМЫР, АЛТАЙ АЛКЫШ – это значит Алтай – красота, Алтай – мир, Алтай – благодать.
– Очаровательно звучит! Я вам скажу, алтайский язык создан для поэзии, чтобы воспевать Алтай.
– Алтайский язык является корневым тюркским языком. По своим очевидным признакам наиболее близок киргизскому и некоторым северокавказским языкам. Предки алтайских тюрков имели свою письменность, и многие их письмена на «вечном камне» сохранились на обширной территории Верхней и Центральной Азии.
– Вы стихи писали уже в школе?
– Конечно! Уже в девятом классе я вошёл в круг алтайских именитых писателей, они опекали, помогали стать литератором. Это происходило после окончания восьмилетней школы, когда я поехал в Горно-Алтайск и там заканчивал среднюю школу. Тогда в областном центре существовала национальная школа-интернат, где учились дети из простых семей, но принимали туда только с хорошей успеваемостью. А первые мои стихи были напечатаны в областной газете в 1962-63 годах. Мне было пятнадцать лет.
– Я знаю, что и ваш отец писал стихи.
– Отец вернулся в 1946 году после длительного лечения от последней раны. Он был офицером, питомцем с молодых лет Красной Армии. До конца своей жизни не снимал сапоги, шинель, галифе и гимнастёрку, только, конечно, без погон носил. Он был лейтенантом. На фронте писал стихи, это были стихи, воинские песни. Великую Отечественную войну он прошёл от начала до конца… Мне, 14 –летнему, удалось сохранить его рукописи, три тетради, и мне в последующие годы удалось опубликовать несколько
сборников его стихов. Отец прожил всего 54 года. Увы, он не увидел свои стихи на печатной белой бумаге.
– В Литературный институт вы поступили после школы?
– В то время существовали такие правила, что без двухлетнего трудового стажа в Литературный институт не принимали на учёбу. Поэтому я поступил в 1967 году. Мне было двадцать лет. Тогда на первом курсе все считали себя гениями, и я не был исключением, поэтому сразу после начала учёбы понёс свои стихи с подстрочным переводом в редакцию журнала «Дружба народов». Через некоторое время опять пришёл в редакцию, а заведующая отделом поэзии меня увидела и прямо закричала: «Молодой человек! Вы понимаете, чудо случилось! Чудо! На ваши стихи обратил внимание сам Ярослав Васильевич!»
– Смеляков?
– Да. Это был второй поэт после Твардовского, а я, к своему стыду, не знал, и вот только теперь сознаю, что это было чудо: мало ли таких, как я, туда приходило… Мне очень повезло, но я этого тогда не понимал.
Ярослав Васильевич перевёл мои стихи, и они были напечатаны в августовском номере журнала «Дружба народов». И потом я со Смеляковым много раз встречался: в Союзе писателей, в редакции журнала, он приглашал меня к себе домой, но я тогда плохо понимал, какое внимание мне уделяется.
Все годы учёбы в Литературном институте были чудом для меня. Я учился в семинаре известного на всю страну поэта-песенника Льва Ивановича Ошанина. Песни на его стихи поются до сих пор и перешли вместе с народом в новый век. Потому что за истекшие десятилетия никаких лучших, более задушевных песен и мелодий так и не было создано…
В марте 1971 года, будучи студентом четвёртого курса, я был принят в члены Союза писателей СССР! Разве это не чудо?! Мне было всего двадцать четыре года. Рекомендовали меня Я.В. Смеляков, Л.И. Ошанин, Б.У. Укачин и критик А.А. Михайлов. На моё творчество обратил внимание весьма знаменитый поэт-переводчик того времени Я.А. Козловский, и я с ним сотрудничал ровно 30 лет, вплоть до его кончины в 2001 году…
После Литературного института я работал в областной газете «Алтайдын Чолмоны», в переводе – «Звезда Алтая». Мне приходилось много и упорно бороться за обновление и обогащение алтайского письменного языка, отстаивать каждое новое слово. Редакционные консерваторы, люди со средним, а то и с начальным образованием встречали поначалу в штыки, но со временем смирились, начали учиться, обновляться сами… В аспирантуру Института востоковедения Академии наук СССР я поступил тоже по своей инициативе. Мне не нужна была учёная степень, я не собирался протирать штаны годы и годы в качестве младшего научного сотрудника, но мне нужны были знания, и я очень усердно занимался, читал не только источники, но и много сверх того, просиживал в библиотеках столицы.
– Поделитесь с нами знаниями. Алтайцы – это один из народов Великой Степи, которые раньше входили в Джунгарию?
– Не только. Дёрбен-Ойратский Союз ее самоназвание, существовал недавно по историческим меркам, 260 лет назад. Алтайцы находились в его составе, как и другие народы помимо самих ойратов: киргизы, уйгуры, юго-восточные казахи и наши южносибирские народы – шорцы, тувинцы, хакасы, но такого народа, как джунгары, не было. Это было административное название, в переводе «Левый Фланг» — Сол Кол. После падения своего государства в войне с Цинской Династией, спасаясь от преследования маньчжуров, алтайцы в 1757 году добровольно вошли в состав России. Маньчжуры в то время владели Китаем. Хубилай, внук Чингисхана, после жестоких войн за Китай, перенёс столицу империи из Каракорума в построенный по его указу город Дайду, современный Пекин. Маньчжуры захватили Дайду, захватили Золотой трон империи и вели непрерывную войну с кочевниками. А Джунгария возникла после децентрализации и развала Великой Империи спустя 3 века. Маньчжуры не могли смириться с тем, что на западе существовало независимое от них государство тюрко-монгольских кочевников. Они воевали с Джунгарией 150 лет и победили. После этого алтайцы попросили подданства Белого Царя, и они не были исключением. Все кочевые народы Сибири хотели быть в составе России,
потому что они видели в русском императоре, которого называли Ак-каан (Белый царь), легитимного правопреемника своего континентального государства, созданного Чингисханом, чьё подданство учинилось с середины 13 века.
– Кто мог знать, что благодаря монголо-татарскому игу Московия стала Россией, присоединив, объединив через века огромнейшие территории и многие народы и племена? Это Божий промысел — не иначе.
– После присоединения к России, спустя 100 лет в середине XIX века, была разработана алтайская письменность на основе русской кириллицы, действующая по сей день. На этой письменности образовалась алтайская литература царского и советского периодов.
– Вы могли бы выделить национальные черты алтайского народа?
– Алтайцы очень толерантный и терпимый народ по отношению к другим религиям и национальностям. У нас очень немало смешанных браков. В алтайской юрте всегда находилось место всем. Всем, кому в Степях места не было в периоды войн и смут, кто был гоним, бежали и скрывались в горах Алтая и лесах Байкала.
– Очень долго в СССР была популярной песня:
Расскажи ты мне, дружок,
Что такое Манжерок.
Может, это городок,
Может, это островок.
Вы ответ нам не дадите, Бронтой Янгович?
– Манжерок – это село в сорока километрах от Горно-Алтайска, сейчас это место становится популярным курортом, там идёт строительство. А в 1966 году там проходил Фестиваль дружбы советской и монгольской молодёжи, и на этом фестивале Эдита Пьеха спела свою песню. Монголы эту песню очень любят и на русском, и на своём языке исполняют.
– Через Алтай проходит знаменитый Чуйский тракт…
– Чуйский тракт отметил год назад своё столетие. Это главная и единственная артерия Республики Алтай. У нас железных дорог нет, и поезда к нам не ходят.
– Как хорошо: непуганая тишина! У вас там, наверное, медвежий рай?
– Медведи в горах Алтая водятся повсюду, но у алтайцев редко возникают с ними недоразумения, а у некоторых алтайских родов медведь является тотемным существом.
– Вы были депутатом Верховного Совета Республики Алтай?
– Да, было дело. До этого я работал секретарём Союза писателей РСФСР по национальным литературам. Работал со всеми российскими народами от А до Я, от абазинов и адыгов до эвенков, юкагиров и якутов. Жил в Москве, но квартиры у меня не было. Страна в это время разваливалась, уже чувствовалось безвластие: слабела союзная власть, набирала силу ельцинская власть, нарождалась власть московская… После развала СССР в Новой Российской Федерации в ее составе были образованы республики, в том числе и наша Алтайская республика, и мои земляки стали требовать, чтобы я вернулся и работал в Верховном Совете республики. Но я был только один созыв депутатом. Мне очень не понравилось, что под давлением из тогдашнего центра Верховный Совет всего лишь переименовали. Я им потом помог найти название Эл Курултай – Государственное Собрание, убедил республику назвать Республикой Алтай, а не узкоэтнично Алтайской республикой для сплочения и объединения в единое сообщество всего нашего населения. В соседней Хакасии Владимир Николаевич Штыгашев не сдался, он храбрый человек, у них парламент так и называется Верховным Советом республики, наши тоже могли оставить, но они испугались.
– Как вам Георгий Марков дом помог построить для писателей?
– Георгий Мокеевич Марков был первым секретарём Союза писателей СССР. У него была «вертушка» в кабинете, он мог напрямую Брежневу звонить. Мы к нему пришли вместе с Эркеменом Палкиным, он был руководителем областной писательской организации, а я был его заместителем, уполномоченным от Литфонда. Марков нас понял с полуслова. Он сам сибиряк, томич, сын охотника; я был у него на родине, видел домик его отца на опушке леса.
Марков рекомендовал нам на паях с горисполкомом построить свой дом. Литературный Фонд выделил средства на строительство жилого дома, в котором первый этаж определили под офис писательской организации. Строительство шло долго, едва не превратилось в долгострой и завершилось в 1989 году, под занавес Советского Союза. Мы построили жилой дом, пять этажей,
половину квартир забрал город, они заселили своих очередников, а половину квартир получил областной Союз писателей. К тому времени я уже был председателем нашей писательской организации и дал квартиры всем, включая шофёра и бухгалтера, никого не обидел. Первый этаж, как и было предусмотрено, получил в своё распоряжение областной Союз писателей. Благодаря этому у алтайских писателей есть хоть крыша над головой.
– Как писатели республики живут сегодня?
– Сегодня писатели везде бедствуют! И мы не исключение. Раньше перед нами были открыты двери союзных и республиканских издательств, читателям нашей страны было известно творчество многих алтайских авторов. У нас были поездки в составе делегаций советских писателей в зарубежные страны: на Кубу, в Египет, ФРГ, Данию, США, Польшу, Финляндию, Японию… Пока, по сей день мы живём в условиях полного отсутствия финансирования и поддержки, без денег, без зарплаты, без гонораров. Но мы держимся, сознавая свой долг и свою ответственность: ведь в целом мире нет другого Алтайского Союза писателей, нет второго письменного, литературного и живого алтайского языка. Поэтому мы пожизненно в строю. Возможно, дождемся праздника и на нашей литературной улице. Поживем – увидим.
– Спасибо вам большое за беседу.
Владимир Смирнов,
член Союза писателей России